9 мая – великий праздник! День Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945. С каждым годом всё меньше остается ветеранов, участников войны, тех, кто пережил то суровое время.

Леониду Григорьевичу Гордону было четыре года, когда началась Великая Отечественная война. Из родного Запорожья семья эвакуировалась в Омск, а после войны перебралась в Москву, где он и начал заниматься фигурным катанием.

В 1958 году пара Светлана Смирнова – Леонид Гордон стали первыми чемпионами СССР в танцах на льду, в том же году они первыми из советских танцевальных дуэтов приняли участие в чемпионате Европы в Братиславе.

О военном детстве, спортивной карьере, о том, как создавались отечественные танцы на льду, рассказал Леонид ГОРДОН.

-- Родился я 5 февраля 1937 года в Запорожье, -- рассказывает Леонид Григорьевич. -- Отец был архитектором, работал начальником управления капитального строительства авиамоторостроительного завода. В 1941 году, когда немцы стали бомбить Запорожье, отец принял решение спасать, эвакуировать предприятие, и в августе 41-го весь завод – все станки, оборудование, все специалисты были отправлены в Омск.

Как вспоминал отец, на новом месте, прямо под открытым небом ставили станки, делали опоры, накрывали брезентом. Проложили железнодорожные пути, подогнали паровоз, с помощью которого на первых порах обогревалась стройка. Производство восстановили за короткий срок, и уже через пару месяцев завод стал выпускать моторы для самолетов…

В это же время из Москвы в Омск эвакуировалась труппа театра Вахтангова. Тогда думали, что ненадолго, но никто не знал, сколько продлится война. Театр вернулся в Москву только в 43-м. Отцу поручили перестроить и переоборудовать здание театра под «военные реалии», чтобы шли спектакли. И отец занимался этим, о чем рассказывал мне потом.

В Омск уехала вся наша семья – отец, мама, я и две мои старшие сестры…

-- Помните что-то из того времени?

-- Я был ребенком, поэтому в памяти остались отрывочные детские воспоминания. Как ходили «отоваривать» продовольственные карточки. Как впервые я увидел замороженное молоко, потому что на новом месте зимой было очень холодно, и я не знал, что молоко может замерзать. Тогда меня это поразило.

Помню, как с мальчишками мы привязывали к валенкам коньки-снегурки и цеплялись крюками за проезжающие мимо сани, которые тянула лошадь. Возницы нас не гоняли, только кричали, чтобы были осторожнее, разрешали прокатиться пару кварталов. Такое было детское развлечение!

Из-за смены климата в детстве я часто болел, и врачи сказали, чтобы занимался спортом – любым, зимним, летним, но на открытом воздухе. Так что к спорту я начал приобщаться уже тогда.

-- А первые шаги в фигурном катании?

-- Это было уже в Москве.

В 1943-м отца отозвали в столицу на восстановление разрушенного хозяйства. Мы оставались с мамой в Омске до 1947 года…

Мои первые впечатления от Москвы… Тогда отмечалось 800-летие города! Музыка, цветы, люди такие счастливые, радостные! Войны нет. Все так соскучились по праздникам! Вот эти картинки у меня до сих пор перед глазами…

Жили мы неподалеку от стадиона «Динамо». Я записался в секцию скоростного бега на коньках «Юный динамовец». И как-то после тренировки ребята предложили сходить в Парк Горького, покататься там. Когда мы приехали, я увидел небольшую ледовую площадку, где под музыку на коньках скользили пары. Мне это так понравилось, что после тренировки я подошел и спросил, можно ли мне тоже так кататься?

Мужчина и женщина, которым я задал вопрос, ответили, что для начала надо поменять коньки. Кстати, позднее я узнал, что это были Самсон Глязер и Лариса Новожилова, которые и стали моими первыми тренерами.

Купить коньки для фигурного катания в то время было непросто. И отец обратился на завод, который выпускал протезы. Привез им образцы ботинок, и мне сделали мои первые ботинки для фигурного катания. Лезвия потом нашли.

Для начала Самсон Вольфович и Лариса Яковлевна записали меня в детскую секцию при спортобществе «Искра» в Марьиной Роще, чтобы я научился азам фигурного катания -- освоил «школу», отдельные фигуры, повороты, реберное катание, скольжение.  Лезвие конька имеет два ребра, скольжение вперед и назад, повороты по часовой и против часовой стрелки… Вот и считайте. Грамотная базовая техника, владение «школой» позволяло фигуристам стать настоящими профессионалами. Недаром, «обязательные фигуры» когда-то были отдельным видом в программе Олимпийских игр.

Я начал учиться всем этим «премудростям» и со временем как одиночник  уже участвовал в детских соревнованиях. Но меня тянуло в танцы, потому что слишком ярким было то первое впечатление. Мне казалось, в танцах можно показать больше артистизма, а актерство меня привлекало с детства.

В студенческие годы я занимался в театральной студии Дома культуры медработников у Никитских ворот. Пел в хоре и полтора года даже учился в Гнесинке по классу виолончели, пока не сменился преподаватель, и я решил закончить.

Я даже поступал в театральный институт -- Щукинское училище. На вступительных экзаменах познакомился с Мишей Державиным, у него отец был актером в театре Вахтангова. У Миши был друг Саша Ширвиндт. И мы потом пересекались на концертах – я участвовал как солист государственного балета на льду, а они как артисты. Помню, на одном из новогодних представлений Мишка был Ёжиком, и это выглядело очень комично!

-- Почему вы не стали актером?

-- Отец считал, что сначала надо научиться реальному ремеслу, говорил, что инженеры будут всегда нужны в любой сфере. Поэтому после школы я поступил на механический факультет Московского технологического института пищевой промышленности (МТИПП). В то время и сейчас это один из самых сильных инженерно-технических вузов.

-- Фигурным катанием продолжали заниматься?

-- А как же! И в школе, и в институте все знали, что я фигурист. В школе у нас было две «знаменитости» -- мой одногодка, который занимался каноэ, и я – фигурист. Фигурное катание тогда вызывало интерес, а тут еще и парень в девчачьем виде спорта!

В институте меня даже освободили от занятий физкультуры, мол, и так много физической нагрузки, но я настоял, чтобы допустили к урокам, и вместе с остальными студентами сдавал зачеты...

Однажды в газете «Советский спорт» я прочел заметку о чемпионате Европы по фигурному катанию 1956 года, где разыгрывались медали в танцах на льду. В СССР этот вид, можно сказать, только зарождался. Были даже одиночные танцы на льду – соло.

Я загорелся. Стал просить тренеров, чтобы они разыскали правила и требования ISU к обязательным танцам на льду. И через какое-то время в наш Спорткомитет по физкультуре и спорту прислали эту информацию, как составлять обязательные программы сезона. Всё было изложено на английском и немецком, и я вызвался перевести с немецкого языка на русский.

-- Вы хорошо владели немецким?

-- Я начал учить немецкий с первого класса. Хотя многие ребята в школе отказывались – шла война. Но отец сказал, что Германия – это не только фашисты. Что Германия дала миру Гете, Шиллера, Гейне, Баха, Бетховена… Что иностранные языки в принципе надо учить, как математику, русский, другие предметы. И мои сестры учили немецкий язык, папа владел французским.

Так что немецкий язык я знал, с переводом, если возникали трудности, помогали преподавали в институте. Так, я перевел правила и требования ISU к 14 обязательным танцам на льду, и вместе с тренером Ларисой Яковлевной Новожиловой мы начали готовить программы.

Она мне подсказала, кого выбрать в партнерши – предложила попробовать со Светой Смирновой (мамой Нины Мозер). Светлана занималась не только одиночным, но и парным катанием, поэтому нам было проще найти общий язык.

В то время на соревнованиях танцорам надо было показать четыре обязательных танца, которые выбирал ISU для сезона, и произвольную программу длительностью 4 минуты. Причем, обязательные танцы исполнялись под определенную музыку, которую тоже надо было где-то раздобыть.

В 1956 году в Москву приехала австрийская танцевальная пара Эдит Пайкерт и Ханс Кучера, и партнер провел семинар для наших фигуристов. Но самое важное, он согласился дать нам пластинки, которые привез с собой, с записью музыки для обязательных танцев. В тот же вечер я помчался в Дом звукозаписи и перезаписал всю музыку на магнитофонную ленту. Это дало нам возможность начать подготовку к соревнованиям.

Не буду рассказывать, с каким энтузиазмом мы тренировались. Днями и ночами сидели на сборах в Лужниках. Гостренер Сергей Васильев постоянно приходил к нам на тренировки. И, видимо, наши старания сыграли свою роль – в январе 1958 года мы со Светой поехали на чемпионат Европы в Братиславу, где советские танцоры выступали впервые.

-- Каково это быть первыми?

-- Кто-то же должен начинать! На тренировках в Братиславе мы катались вместе с парами из Европы – сильными англичанами – лидерами в то время в танцах на льду, французами, была еще какая-то пара – не помню точно.

Нам сразу сказали, что наши коньки не годятся, и мы со Светой купили новые, «фирменные», специально для танцев. Потом выяснилось, что музыка для произвольной программы должна быть на пластинке, а не на магнитофонной ленте. Слава богу, нам подсказали, где в Братиславе можно музыку перезаписать, и мы успели это сделать. Сейчас удивительно такое рассказывать, но всё начиналось именно так!

Но главное, что англичанин Кортни Джонс на тренировке предложил мне поменяться партнершами, чтобы показать некоторые движения. И я встал в пару с Джун Маркхам, а Света с ним. Мы тогда ведь многого еще не знали, не умели...

После двух соревновательных дней чемпионата Европы мы со Светой занимали последнее место, и руководители нашей делегации решили, что на произвольный танец нам не стоит выходить. Все уехали на каток, оставив нас в гостинице по причине, дескать, заболели…

И вдруг слышу стук в дверь. Открываю – на пороге два мужчины. Как выяснилось, один -- представитель нашего посольства в Чехословакии, другой - журналист. Не буду переводить их «игру слов», когда они узнали, почему мы до сих пор в гостинице. Через несколько минут мы со Светой вместе с ними мчались в машине на соревнования…

На разминку перед произвольным танцем мы не успевали. Как только объявили фамилии, а мы начинали первыми, выскочили на лед. В спешке я даже забыл снять чехлы с коньков – упал. Но произвольную программу откатали. В итоге заняли 13-е место – последнее среди участников чемпионата. Но это был дебют советских танцевальных пар!

После соревнований мы разговорились с Кортни Джонсом – они с партнершей выиграли тот чемпионат Европы. Кортни не знал немецкого, я – английского, в качестве переводчика нам помогал французский фигурист. И Кортни тогда сказал, что его многие спрашивали, зачем он помогал русским на тренировке? И он ответил, что ему понравилось, как мы держались, потому что впервые приехали на такие соревнования. Что участие русской танцевальной пары – очень важное события, потому что за русскими потянутся другие танцевальные дуэты из СССР, танцоры из соцстран. А чем больше будет танцевальных пар, тем больше шансов, что танцы на льду включат в олимпийскую программу.

«Сейчас мы, англичане, законодатели моды в танцах на льду, но и русские пары рано или поздно будут в призерах. И знаешь, почему? Потому что русские всегда придумывают что-то своё и умеют удивлять», -- сказал он.

И он был прав. До нас со Светой все обязательные танцы исполнялись под фортепиано или орган. Мы первыми на чемпионате Европы в Братиславе откатали свою произвольную под симфоническую музыку, что было ново, неожиданно! И именно после нашего выступления музыкальное сопровождение танцевальных программ изменилось.

Слова Кортни оказались пророческими -- через два десятка лет на Олимпийских играх 1976 года, где впервые разыгрывались медали в танцах на льду, именно советские танцоры Людмила Пахомова и Александр Горшков стали первыми в мире олимпийскими чемпионами в этом виде фигурного катания!

-- Как складывалась ваша спортивная карьера в дальнейшем?

-- Сразу по возвращении из Братиславы, в феврале 1958 года, мы выиграли в Москве соревнования «Русская зима». В марте победили на первенстве СССР в Свердловске, а через несколько дней в Москве заняли третье место на международном турнире с участием танцевальных пар из Австрии, Венгрии, Чехословакии и СССР.

А потом… Меня пригласил Леонид Михайлович Лавровский – главный балетмейстер Большого театра, рассказал, что создается балет на льду, спросил, не хотел бы я участвовать? Для меня это было фантастическое предложение, меня же всегда тянуло в искусство.

Много лет я отработал солистом в балете на льду. Там же выступала и моя супруга Людмила Варшавская. Мы с ней познакомились еще в юности, на катке, я ее учил кататься на коньках и в итоге «докатались» до свадьбы!

Одновременно с гастрольными поездками ледового балета я умудрился окончить институт, защитить диплом по теме «Бестарное хранение и перевозка муки». Это было важно, поскольку отпадала необходимость хранения и перевозки муки в мешках, а так - с помощью воздушного потока муку можно было перегонять по трубам в большие цистерны, определенным образом хранить, перевозить.

Помню, как с гастролей во Львове я улетел в Москву защищать диплом – развесил на кафедре все чертежи, схемы, представил технические расчеты. Защитился, и на следующий день утром полетел обратно, чтобы вечером участвовать в ледовом спектакле. Наши выступления тогда пользовались огромным успехом, и билетов было не достать.

-- Интересно, инженерные знания в жизни потом пригодились?

-- А знаете, да. На гастролях в Дамаске, Сирии, мне пришлось не только выходить на лед в качестве артиста, но и «оборудовать» ледовую площадку. Тогда возникли проблемы – жара, и надо было найти причину, почему лед не замерзает. Мои технические навыки тогда и пригодились.

…После балета несколько лет выступал в цирке на льду. В паре с Леной Улановой – сестрой знаменитого Алексея Уланова мы подготовили сольную программу. Много гастролировали и у нас, и за рубежом.

В Аргентине шуточный номер «Встреча на катке» под аргентинское танго, где я представал в роли импозантной дамы, а моим партнером был Борис Кирилин, пользовался огромным успехом у публики. Мы с Борей делали на льду такие акробатические кульбиты, что публика от удивления и смеха просто «умирала»…

Фигурное катание не отпускало меня долго, хотя в какой-то момент я переключился на другую сферу – работал в клинике нашего известного офтальмолога Святослава Федорова, но это уже другая история.

-- Не было сожаления, что только раз участвовали в чемпионате Европы и вскоре после этого завершили спортивную карьеру?

-- Мы как-то говорили об этом с нашим фигуристом Валентином Захаровым, а он был победителем и призером первенств СССР, участником чемпионатов Европы, мира в одиночном и парном катании. И Валя сказал: «Леня, мы прокладывали дорогу, были первыми, и этого у нас никто не отнимет»…

А возвращаясь к тому, с чего мы начали разговор, вспоминаю, как в 1979 году Общество германо-советской дружбы пригласило меня с партнершей выступить в Берлине. И публика тогда очень тепло принимала, нам долго аплодировали…

Это я к тому, что войны заканчиваются, жизнь продолжается, и какие бы перемены не происходили, люди всегда должны оставаться людьми.

Ольга ЕРМОЛИНА

На снимках: международные соревнования в Лужниках 1958 год - танцевальная пара Светлана Смирнова - Леонид Гордон завоевала бронзу; Леонид Гордон с фигуристками; Светлана Смирнова - Леонид Гордон на тренировке в Москве; Леонид Гордон в роли гусара; перевод требований к обязательным танцам и правил ISU, выполненных Леонидом Гордоном; Леонид Гордон в спектакле балета; статья в сирийской газете о гастролях балета на льду -- на снимке Леонид Гордон с партнершей; Елена Уланова и Леонид Гордон в номере цирка на льду; шуточный номер "Встреча на катке" в роли дамы Леонид Гордон, а его партнер - Борис Кирилин.

Фото из архива Леонида ГОРДОНА