Победители первенства России в танцах на льду Анна Щербакова – Егор Гончаров, а также призеры многих соревнований Анна Румак – Глеб Гончаров на юниорских прокатах в Новогорске покажут новые программы. О летней подготовке, творческом подходе к созданию программ, слаженной команде, где каждый занимается своим делом, и настрое на новый сезон рассказали тренеры Екатерина Рублева, Иван Шефер и хореограф Сергей Плишкин.

-- К этому сезону вы с ребятами готовились в Москве, не ездили на сборы. Почему?

Е.Р. – С конца июня мы тренировались на «Мечте». Сделали акцент на ОФП и отработку программ. Какие-то программы доставляли, корректировали. Затем вернулись к себе в «Сокольники».

Конечно, жаль, что в этот раз не получилось поехать в Кисловодск. По итогам прошлых лет было заметно, что именно на летнем сборе в Кисловодске закладывалась очень хорошая база.

С.П. – Главное преимущество сбора в Кисловодске, что и проживание, и каток, и залы, и стадион, и восстановительные процедуры – всё в одном месте. Не нужно ехать рано утром через всю Москву на тренировки и затем возвращаться по пробкам. Режим, ребята высыпаются, среднегорье, все восстановительные процедуры. Нам очень хотелось поехать туда снова.

Е.Р. – Но как по Станиславскому, пришлось работать в предложенных обстоятельствах. У себя на сборе мы сделали акцент на ОФП. Этим серьезно занимался наш Иван Александрович (Шефер – прим.). Он провел большую работу, разработал грамотный подход, комбинируя разные техники специалистов, которые занимались с группой, привносил своё.

-- С чего начали постановки программ, с произвольного танца в ожидании заключительного коммюнике ISU по ритм-танцу?

С.П. – Постановки начали с ритм-танцев. Кайфанули от того, что поставили, хотя и пришлось потом кое-что переделать.

-- Алексей Николаевич Мишин любит ставить своим спортсменам несколько программ, считает, что это надо для развития.

Е.Р. – Мудрый человек, что тут скажешь. Так и мы попробовали разные варианты.

С.П. – Тема ритм-танцев – музыка 80-х -- меня, если честно, очень порадовала. Много хороших исполнителей. Известных интересных композиций. Для Ани Румак и Глеба Гончарова мы выбрали музыку «Depeche Mode» -- «Never Let Me Down Again», «Personal Jesus». Для Анны Щербаковой и Егора Гончарова – «Soft Cell» -- «L’Esqualita», «Tainted Love».

Постановки шли в обычном штатном режиме: долгий поиск музыки, компоновка, обработка задумки внутри себя и перенос на лед. Единственный момент, который вызвал некоторые сложности, был связан с тем, что большинство треков не имели законченного финала, музыка просто стихала. Вероятно, раньше это было модным, либо обуславливалось критериями радиоротации, когда за одним треком следовал другой, и на слух это воспринималось логично и аккуратно. Так что пришлось концовки дописывать самому.

-- То есть?

С.П. – Садиться за компьютер, искать инструменты, демоверсии и дописывать музыкальные концовки.

-- Становиться композитором?

С.П. – Скорее, аранжировщиком, потому что композитор создает музыку с нуля, а аранжировщик добавляет что-то в уже имеющийся проект. У Ани с Глебом полностью сделанная концовка, где переход с первой части на вторую. Это была большая работа, потому что обе части надо было соединить так, чтобы звучало целостно.

В ритм-танце Ани с Егоров – дописанный финал.

Думаю, все тренеры в танцах на льду столкнулись с такой проблемой. И каждый выкручивался как мог. Кто-то шел в студию и записывал, подключая музыкантов. Кто-то обходился своими силами. А кто-то отказывался от того, что понравилось, и выбирал композиции с концовками.

Это, наверное, единственный момент, который добавлял сложностей. А так, музыка 80-х – очень интересная, классная. Большое разнообразие стилей. Свобода выбора. Нет такого, что должен быть один стиль, например, танго и всё. Восьмидесятые – это и рок, и синти поп, и регги, и просто интересная попса, и брейк бит, и зарождение рейв культуры. Есть где разбежаться.

В этот раз основной критерий – попасть в бит. Есть BPM, как в любом ритмичном танце, и отличие лишь в том, что нет определенного стиля – просто музыка 80-х. Бери, что хочешь, но делай программу танцевальной. Для меня это было проще, чем придерживаться чего-то одного.

-- Вы пытались переносить, копировать характерные танцевальные движения 80-х?

С.П. – В 80-е появились первые клипы на MTV, французском MSM, других каналах. Шло зарождение моды, что музыку можно не только слушать, но и смотреть по телевизору. Появилась картинка. Профессия хореографа стала более востребованной, потому что нужно было приглашать профессионалов, которые создадут подтанцовку, придумают историю на эту музыку…

И.Ш. – Мы не старались копировать что-то конкретное, потому что в 80-е появилось много разных стилей. И когда мы выбирали музыку, то представляли, какие движения могут быть под нее и интегрировали это в программу.

С.П. – Было интересно придумывать что-то самим. Конечно, можно было смотреть клипы, фильмы, концерты, моду тех лет, но мы не жили тогда, поэтому в большей степени это наше представление, как это было, стремление передать по-своему ту атмосферу, настроение, чтобы это интересно смотрелось в программах и хотелось повторить и станцевать.

-- Обязательная часть ритм-танца – рокер-фокстрот и вторая серия со сменой партий не вызвала вопросов?

С.П. – До момента, пока не появилось заключительное коммюнике ISU, я наслаждался свободой творчества. Сколько интересных позиций, перехватов, «хитростей» можно было привнести, чтобы удобнее было сделать ки-пойнты и за счет этого набрать GOE. Но в итоговом разъяснении говорилось о конкретных «закрытых позициях» - мальчик за девочку, девочка за мальчика.

И.Ш. – И это как раз во время ки-пойнтов.

Е.Р. – Наша изначальная версия ритм-танцев была очень любопытной. Интересные решения, перехваты, переходы, но…

С.П. – Я 10 кругов проехал вдоль бортика после того, как прочитал итоговое коммюнике... Но правила есть правила. С точки зрения судейства так проще. Тем не менее нам нравится думать, что наши новые программы получились интересными и танцевальными.

Е.Р. – Хочется надеяться, что судьи поймут и правильно истолкуют наши новые программы. Что это не просто дискотека на льду, а, помимо всего прочего, стремление передать в танце ощущение, наполнение того времени.

-- Как сами спортсмены восприняли тему музыки 80-х?

И.Ш. – Совершенно точно, они открыли для себя новых исполнителей и расширили свой музыкальный диапазон.

С.П. – Музыка очень разная, но мы подобрали композиции так, что ребята работали над программами с удовольствием. Обе пары мы знаем давно. Знаем их пожелания, сильные стороны, слабые места, что нужно подчеркнуть, что заретушировать. Во всяком случае надеемся, что энергетика, которой мы наполнили эти постановки, и удовольствие, с которым работали, ощутят судьи и зрители.

И.Ш. – По наполнению, стилистике программы получились разные. Поставил их Сергей Сергеевич Плишкин.

С.П. – Я бы добавил, что над программами работала вся команда. За то время, что мы вместе, а на постоянной основе это уже восьмой год, нам удалось создать и отладить механизм, где каждый занимается своим делом, и мы доверяем друг другу. К примеру, во время постановок, когда какая-то часть сделана, я всегда подъезжаю к тренерам и интересуюсь, что нравится, что нет. Спрашиваю у Ивана Александровича (Шефера – прим.), как шаги расположены, комфортно ли потом технически работать с ними? Или у Екатерины Борисовны (Рублевой – прим.), как партнерша, женственная ли она, или выпускаем вас? (Смеется).

-- Сейчас даже сложившиеся команды привлекают специалистов со стороны, потому что фигурное катание очень усложнилось.

Е.Р. – И задачи стоят огромные. Уже не первый год с нами работает хореограф Екатерина Виноградова, и для нас сотрудничество с Катей – это настоящий «джек-пот». Она помогает не только с актерским мастерством, но потрясающе занимается с ребятами хореографией в зале. Она в постоянном творческом поиске: потанцевали современные танцы, переключились на народные, затем на контактную импровизацию, отработали «классику» у станка. Еще разбор программ, проработка нюансов с театральной точки зрения.

И.Ш. -- Катя – очень важный для нашей команды человек, и что самое важное – она органично вписалась в наш общий «механизм» в плане определения и выполнения конкретных задач.

С.П. – Со временем у нас выработалось четкое понимание, кто и чем занят. По бальным танцам помогает Анастасия Новожилова, под руководством которой мы сами занимались, будучи спортсменами. С поддержками эпизодически помогает Дмитрий Ионов. Лена Йованович работает над вращениями.

-- Недавно вашу команду пополнил и Александр Шустицкий.

Е.Р. – Александр Николаевич прикрывает наш тыл. Он начал работать с маленькими, но на тренировке Саша может спокойно подъехать и высказать свое мнение, а может так лучше? Это нормально, потому что когда спортсмен сам еще недавно катался, он видит вещи, которые подзабываются. И в этом плане нам хочется дать ему большую свободу. У Саши есть энтузиазм, он готов учиться, и это подкупает.

С.П. – Я даже предложил Саше поставить программу. С выбором музыки, постановкой, конечно, я помогу. Но надо пробовать, развиваться. Все с чего-то начинали.

-- Здорово, когда ученики в новом качестве остаются в группе, что говорит о нормальной, рабочей атмосфере. Это как знак качества для тренеров.

С.П. – И как знак качества для самого человека.

-- Соглашусь. Давайте перейдем к новым произвольным программам.

С.П. – Произвольный танец Анны Румак и Глеба Гончарова мы поставили на музыку Эндрю Бёрда (Andrew Bird) – «Pulaski at Night», «The Trees Were Mistaken». Года два назад на сборе в Кисловодске Иван Александрович смотрел какой-то сериал, и я услышал музыку, под которую захотелось интересно двигаться. Говорю: ну-ка, что там в титрах? Оказалось, композитор Эндрю Бёрд. Какая стилистика! Смесь классики с кантри, скрипичная музыка, исполнение без смычка, когда на скрипке играют как на гитаре, очень интересный вокал и легкий, без тяжелой смысловой нагрузки текст. Очень живительно! Просто молодец! Уже тогда я решил, что буду ставить программу под эту композицию. Но тогда для ребят было рановато, а вот сейчас – самое то.

Правда, тут я столкнулся с проблемой подбора музыки для второй части. Переслушал все треки Бёрда, но ничего не находил. А в голове была и задумка, и начальная поза, и элементы разложены… Но мне повезло, хотя, наверное, свою роль сыграло то, что я продолжал поиски. И отыскал-таки проект, когда Бёрд написал всего один трек для современного балета.

Я поставил его коллегам, но как отдельная композиция она воспринималась не очень, хотя по стилистике очень подходила к первой части, вносила смену настроения и дополняла программу. Для меня это было «бинго» с точки зрения находки.

Идея программы пришла во время постановки. Сначала была одна, но когда мы стали шить костюмы, которые мне не очень нравились, родилась совсем другая: она (Аня) – день, он (Глеб) – ночь. Это история о меняющемся времени, смене настроения. Чтобы выразить эту смену, мы придумали интересные хореографические приемы, репризы. И мне было самому интересно, потому что на своем примере могу сказать, что программы, которые ставятся днем, имеют одну энергетику, ночью – другую.

Е.Р. – Аня с Глебом давно хотели программу с современной хореографией. Но мы понимали, что пока нет, еще чуть-чуть. И когда Сергей Сергеевич дал послушать первую часть их произвольной программы, то по восприятию лично мне она показалась настолько позитивной, легкой, что захотелось бежать по пшеничному полю…

И.Ш. -- Относительно второй части были сомнения, но когда это интегрировалось в общий смысл, всё встало на свои места. Мне кажется, программа получилась.

С.П. – Программа поставлена, но это – живой организм, который дышит, живет, и в течение сезона что-то будет добавляться, меняться.

-- А Аня с Егором? Наверное, после «Шахмат» было непросто ставить новую произвольную?

Е.Р. – Надо было поставить по крайней мере не хуже. И идея, и сама программа получились интересными.

С.П. – Программа на музыку Пауля Халлея (Paul Halley) – «Winter» (Зима). Мы назвали эту программу «Холод», и в ней через танец хотим выразить мысль, что в современном мире слишком мало сострадания, сочувствия, и не остается места для надежды, любви и веры. Произошла подмена понятий, и если мы не начнем с себя, то всё потеряно. Именно мы можем согреть друг друга своим теплом.

Эту историю мы пытаемся показать на льду в движениях: когда одного сковывает холод, то другой согревает его. Но отдавая свое тепло, он начинает замерзать сам и уже тот, кого он согрел, поступает также. В финале этого тепла становится так много для двоих, что они отдают его и дарят свою любовь другим -- всем, миру. Это программа о вере, надежде и любви.

Е.Р. – Вечная тема.

-- И она так созвучна сегодняшнему времени.

С.П. – Знаете, я открыл для себя такую вещь: каждая программа – автопортрет постановщика. Мне захотелось рассказать о том, что волнует меня сегодня.

По задумке, техническому воплощению эта программа будет интереснее для ребят. В «Шахматах» все было понятно, много подсказок: она – королева, он – король, «шахматная доска», шахматная партия… Здесь же нужно передать идею через хореографию, движения, эмоции. Для ребят – это новое, иное. Через год им переходить в мастера, а на взрослом уровне на одной задумке не выехать. Надо показывать наполнение программ, учиться самим и заставлять зрителей сопереживать.

-- Что вы ждете от нового сезона?

И.Ш. – Рефлексии нет. Зачем тратить на это энергию? Конечно, работаем.

С.П. – Хотя иногда листаешь новости, кого-то допускают на международные соревнования, появляется надежда.

Е.Р. – Момент надежды прекрасен, но мы никак не можем повлиять на обстоятельства и что-то изменить, а сидеть и ждать у моря погоды – так себе история. Поэтому стараемся делать свою работу. Работа, творчество – это прекрасно, и надо концентрироваться на позитиве.

Ольга ЕРМОЛИНА

На фото: Глеб Гончаров, специалист Екатерина Виноградова, хореограф Сергей Плишкин, тренер Екатерина Рублева, Анна Румак, тренер Иван Шефер, Анна Щербакова и Егор Гончаров.

Фото Юлии КОМАРОВОЙ, Михаила ШАРОВА и Ольги ЕРМОЛИНОЙ